Энзимотерапия
Нынешняя энзимотерапия сформировалась как ответы на бесконечные вопросы, веками нагромождавшиеся в пытливых умах различных жрецов, лекарей и первых универсальных учёных. Экспериментальный подбор всевозможных веществ для приготовления лекарств с быстрой и видимой их эффективностью, без понимания механизмов его действия, в итоге заставил думать о незримой силе всех этих соков, эликсиров и отваров. Всего пару веков назад счастливые головы естествоиспытателей не знали, что существует целый мир микровеществ, которые являются динамической основой всего живого. Эти вещества были названы энзимами, а научное направление получило название - энзимология. Сегодняшнее развитие этой молодой науки в большей степени определяется уже не старыми вопросами, а полученными на них ответами с пониманием, что перед нами приоткрылась бездна микромира.
Каждый специалист занимающийся исследованиями в области энзимологии, отчётливо понимает какую определяющую роль будут выполнять энзимы в развитии будущих методов лечения различных заболеваний. Бурно развивающаяся иммунология предсказывает, что победа над онкологическими заболеваниями лежит не в области химиотерапии или облучения, а в области иммунотерапии с определяющей ролью энзимов. В настоящее время многие ведущие лаборатории мира, сделали это направление приоритетным в своих исследованиях и фармацевтических разработках. Применение энзимных смесей при самых сложных метаболических нарушениях даёт удивительные результаты, вселяющие уверенность в том, что мы находимся в нескольких научных шагах от принципиально новых методов лечения.
История развития энзимологии
Житель Парижа Рене Антуан де Реомюр ( 1683 -1757 ), относился к тем учёным, универсальность которых в наше время узкой специализации трудно себе представить. Он был одновременно физиком, техником и естествоиспытателем, хотя наибольшую известность он приобрёл как энтомолог. В последние годы своей жизни Реомюр пришёл к мысли, что поиск таинственной преобразующей силы следует вести там, где её проявление наиболее очевидно - при преобразовании пищи в организме, то есть при её усвоении. Он поделился этой мыслью со своим приятелем Ладзаро Спалланцани, священником из Павии, больше известным как биолог обнаруживший процессы регенерации и первый человек, который осуществил искусственное оплодотворение у животных. Спалланцани пошёл дальше и предположил, что желудочный сок содержит некое вещество способное растворять живые и неживые ткани. После многочисленных опытов он издает книгу под названием " Опыты господина аббата Спалланцани с процессами пищеварения у человека и различных животных ". Она вышла в Лейпциге на немецком языке в 1785 году. Книга сопровождалась коментариями его приятеля и учёного, господина Жан Сенебье ( 1742 -1809 ), который был министром Женевской республики по делам церкви. Он сделал практические выводы из книги своего коллеги и начал применять компрессы из желудочного сока различных животных, для заживления ран и язв, а так же для растворения наростов и опухолей. Удивительные результаты такого лечения подтолкнули его к дальнейшим экспериментам и размышлениям. Однажды он пришёл к мысли о том, что все кислые жидкости могут содержать в себе те таинственные и благодействующие вещества, о которых говорит Спалланцани. Сенебье начал применять в своей лекарской практике разные кислые составы и солевые растворы. Его дерматологические успехи лечения растительнымисоставами содержащими соль получили широкую известность в Европе. В 1803 году вышла его книга на французском языке " Лечебные соки животных и растений ", где были описаны способы приготовления лекарств из растений на основе различных вин, уксуса, сыворотки и воды. Сенебье был не первым, кто использовал в терапевтических целях так называемые ферменты или энзимы, но он был первым, кто имел хотя бы некоторое представление о том, что лежит в основе этих процессов. Его исследования и терапевтическая практика, вызвали интерес у многих учёных того времени, дав толчок к развитию новой науки. Первое научное представление в этой области было дано в 1814 году, петербургским учёным К. С. Кирхгофом. Дрожжевое вещество извлекаемое из проросшего ячменя и обладающее способностью превращать крахмал в мальтозу, получило название амилаза. Это добавило исследовательской страсти многим учёным в Европе, которые размышляли о природе живой ткани и стремились обнаружить, что именно в желудочном соке может вызывать расщепление белков. Тогда уже было известно, что желудочный сок содержит соляную кислоту, и считалось что именно она расщепляет белки в пище, делая их приемлемыми для организма. Однако многочисленные эксперименты данное предположение не подтверждали.
В 1836 году Теодор Шванн (автор клеточной теории, благодаря которому стали известны первые сведения о строении клетки и клеточном обмене веществ) удалось выделить из желудочного сока вещество, которое в концентрированном состоянии могло расщеплять и растворять белки. Шванн назвал это вещество пепсином, который стал первым из искомых чудодейственных веществ, способных преобразовывать белки - краеугольные кирпичики нашей жизни. Для этого типа веществ тогда ещё не существовало специального названия. О том, как эти вещества действуют, можно было в то время только догадываться. В том же году, когда Шванн описал пепсин, Берцелиус опубликовал работу в которой писал : " Мы имеем достаточные аргументы для предположения о том, что в растениях и животных между тканями и жидкостями происходят тысячи каталитических процессов, вызывающих множество различных расщеплений. В них, возможно, мы откроем в будущем каталитическую силу живой ткани, из которой построены телесные органы ". Катализаторы ! Точнее, биокатализаторы, то есть вещества, присутствие которых вызывает и ускоряет изменение органической субстанции !!! Разделением биокатализаторов на действующие внутри и вне живой клетки занимался Луи Пастер. Он первым использовал термин " ферменты " для обозначения биокатализаторов, вызывающих процессы брожения, называемых специалистами ферментацией. Чуть позже применение этого термина сузилось и стало относиться только к ферментам, действующим внутри живой клетки. Немецкий естествоиспытатель, врач, профессор физиологии Вилли Кюне в 1878 году начал использовать для обозначения биокатализаторов, действующих также вне живых клеток, термин " энзимы ", от греческого слова закваска. Появление двух названий " ферменты " и " энзимы " вызвало неразбериху. Несмотря на то, что в 1897 году было принято решение все без исключения биокатализаторы обозначать лишь термином " энзимы ", в литературе и употреблении оба названия используются до сих пор. Дальнейшее развитие энзимологии носило взрывной характер во всём мире. Почти все публикации в этой области сменяли друг друга с калейдоскопической скоростью. Если в начале XIX века был известен лишь один энзим, то в 1930 году их было уже восемьдесят, а в 1984 две с половиной тысячи. К 1993 году в разные классы, типы и подтипы было включено уже три тысячи энзимов. Конец этих поисков всё ещё находится за границами нашего обзора, хотя всё большее число исследователей полагает что тоннель скоро закончится. Всемирная комиссия по энзимам, работающая в рамках Международного биохимического союза, определила " окончательно " (!) шесть главных энзимных групп, которые по своим воздействиям принципиально отличаются друг от друга. Этот научный материал, дал возможность не только углублять знания о свойствах этих веществ, но и определять их комбинаторное воздействие на организм.
Начало развития энзимотерапии в онкологии
Прошло около ста лет с тех пор, как английский эмбриолог Джон Бэрд попытался лечить энзимами раковых больных. Всю свою жизнь он посвятил изучению тех процессов, которые ведут к образованию сложного организма из оплодотворённого яйца. При этом он не мог не заметить, что такое развитие тесно связано с деятельностью энзимов, уникальных веществ, знания о которых в то время были очень малы. Однако уже было известно, что многие важнейшие энзимы производит поджелудочная железа. Исходя из этого, Бэрд решил, что если процесс размножения клеток вышел из под контроля, как это происходит при раке, то причина кроется в недостатке каких то энзимов. Хотя он и не совсем уяснил закономерности происходящих процессов, но тем не менее создал первую интересную теорию, которую с энтузиазмом взялся проверять на практике. Он брал свежий, отфильтрованный поджелудочный сок молодых животных и вводил его в вену или ягодичную мышцу пациента, а если опухоль была доступна, то он производил инъекцию прямо в неё. Наряду с неудачами были и такие случаи, когда в результате таких инъекций опухоль подвергалась редукции, развитие заболевания замедлялось, и больные жили гораздо больше самых оптимистических прогнозов. В 1907 году доктор Бэрд издал книгу под названием: " Лечение рака с помощью энзимов и его научные основы ", в которой он рассказал о том, как ему удалось с помощью сока поджелудочной железы новорождённых животных излечить, или значительно продлить жизнь, более чем 50% своих пациентов. Книга вызвала в Англии небывалый интерес. Коллегам доктора Бэрда пришлось, под давлением своих пациентов, испробовать этот сказочный сок. Они заказали у своих фармацевтов сок поджелудочной железы, однако он оказался абсолютно недейственным. Во-первых, сок был взят от старых животных, а во-вторых, имевшиеся в нём гидролитические энзимы, активные в водном растворе, разложили друг друга во время длительной транспортировки. В медицине опять воцарились мир и покой, а новаторская теория отважного эмбриолога была надолго забыта. Её дальнейшее развитие продолжилось через несколько десятилетий, и было похоже на кинематографические сценарии Голливуда. Макс Вольф (1885-1976 ), двадцатидевятилетний австриец, талантливый человек, придворный художник его величества императора Франца- Иосифа, имевший в добавок образование горного инженера, оказался накануне первой мировой войны в Нью-Йорке, в гостях у своего брата. Выбирая между патриотической необходимостью, вступить в австрийскую армию и отправиться на фронт, или остаться в Америке, Макс решает остаться и заняться изучением медицины. Он с блеском заканчивает Фордемский университет в Нью-Йорке, где ему предлагают должность профессора. За короткий отрезок времени Макс Вольф получает семь докторских степеней, пишет первый учебник по эндокринологии, и принимает участие в разработке основ генной инженерии. Во время углублённых генетических исследований перед ним всё очевиднее раскрывалась ключевая роль, которую в нашей жизни играют энзимы. Первый свой патент в этой области науки, Макс посвятил Махатме Ганди и президенту Рузвельту. Опираясь на финансовую поддержку своего друга, вице-президента США, Генри Уоллеса, бывшего биолога и генетика по специальности, профессор Макс Вольф основывает в Нью-Йорке Институт биологии. Первый шаг, который был сделан для формирования научно-прикладных целей Института, это установление контактов с учёными в Европе, которые работали в этом направлении. Вольф знакомится с венским профессором Эрнстом Фрейндом и доктором Каминер, которые обнаружили в крови здоровых людей вещество, способное нападать на раковые клетки, уничтожать их и создавать таким образом противоопухолевую защиту. Они так же обнаружили, что в крови онкологических больных это вещество присутствует либо в незначительном количестве, либо отсутствует вовсе. Фрейнд назвал это вещество " нормальной субстанцией ", однако он не мог объяснить, ни из чего она состоит, ни принципа её действия. В одной из своих регулярных поездок в Европу, Вольф знакомится с немецким биохимиком Гешлером, который первым применил энзимы в виде инъекций и перорально, для лечения некоторых форм рака.
Все эти профессиональные знакомства и общение наталкивают профессора Вольфа на счастливую мысль о том, что многие ответы необходимо искать среди энзимов, относящихся к жизненно важной группе так называемых гидролаз. В последствии профессор Макс Вольф, делает революционное открытие определившее развитие энзимотерапии. Он обнаружил, что гидролазы, относящиеся к жизненно важной группе энзимов, а также коэнзимы, необходимые для их активации, в определенных количествах соответствующего типа и качества, способны стать основным лечебным средством врачевания при различных заболеваниях. Это открытие шестидесятых годов, во многом предопределило дальнейшие исследования в энзимологии и изучение механизмов онкологических процессов. В то время, во всём мире, уже шло тотальное применение методов химиотерапии, но многие учёные и врачи, наблюдая их временный эффект и разрушающее побочное воздействие на организм, искали альтернативу в применении гидролитических энзимов, особенно в профилактических целях. История медицины насчитывает сотни выдающихся врачей, среди которых и Макс Вольф, у которого лечились самые известные личности того времени. Он был первым учёным и врачом, который не на интуитивном или экспериментальном уровне, а осознано, с пониманием механизмов воздействия и возможных последствий, применял разработанные им энзимные препараты.
Вопросы без ответов
Сегодня, по сравнению с тем романтическим периодом развития энзимологии, исследования и практика в этой области пошла значительно дальше, насчитывая десятки гениальных умов. Это обусловлено общим прорывом науки во всех её областях и использованием наукоёмких технологий применительно к медицине. Но расширение диагностических возможностей до генетического уровня и более глубокое понимание жизнедеятельности клеток, в сочетании с нокаутирующим применением лучевой, изотопной и химиотерапии, позволило лишь затормозить онкологический процесс на несколько лет. Особенно настораживает тот факт, что темпы роста онкологических заболеваний во всём мире, опережают время их сдерживания, до вторичного проявления. В настоящее время уже известно, что процесс замедленного деления раковых клеток, или полный их распад, возможен преимущественно в среде гидролаз, нарушающих онкогенез на уровне генетической информации, транслируемой в аминокислотную последовательность белков. Если внимательно посмотреть на систему защиты нашего организма от раковых клеток, в контексте исследований онкогенеза Лиланд Хартуэлл (Нобелевская премия 2001 года ), то защитный механизм раковых клеток, в основном, предохраняет их от среды обитания, чем от системы их распознания по принципу; свой - чужой. Это заставляет задуматься о функциональном пороге иммунной системы и её причастности к механизму детерминации клеточного деления на уровне информационно - волновых импульсов, которые, быстрее всего, являются алгоритмами генетической направляющей. Если это так, то мы имеем очень малый зазор, между понятием здоровья и определением болезни, в габаритах не до конца изученного баланса, между константой информационного импульса и диссимиляцией гомеостаза систем организма. Но кто сегодня может точно сказать, какие именно сдвиги гомеостаза обеспечивают видоизменённую устойчивость околоклеточной среды, которая предопределяет нарушения алгоритма в наших генах, или активирует наследственные нарушения, давая толчок доминанте апоптоза. Взгляд современной медицинской науки на этиологию и патогенез злокачественных новообразований, в перечне возможных причин называет вирусный канцерогенез. Это сложный процесс опухолеобразования, основанный на взаимдействии геномов и онкогенного вируса. Но этот фактор сложно принять безоговорочно в совокупности первопричин, так как вирусно-генетическая теория Л.А. Зильберга гласит, что любая клетка потенциально может образовать вирус, потому что содержит информацию, необходимую для образования эндогенного вируса. Эта информация находится в генетическом аппарате ДНК - хромосом. Гены, кодирующие образование компонентов эндогенных вирусов, являются частью нормального клеточного генома и называются провирусами или вирогенами. Они наследуются по законам Менделя как самые обычные гены и лишь при воздействии определённых модифицирующих факторов способствуют процессу развития рака, не являясь первопричиной. Ведь хорошо известно, что у больного с диагнозом СПИД, даже при полной его изоляции, всё равно появится вирус гепатита С (HCV). Подобных явлений достаточно много и это наталкивает на мысль о том, что лишь некое состояние клеточного вещества, представляет собой биохимическую нишу, для возникновения или развития определённых форм жизни. Поэтому вирусный фактор имеет лишь спутниковое отношение к онкологическому процессу, появляясь на стыках гомеостатических здвигов клеточной среды, или развиваясь на них после инфицирования. Вот и получается, что мы уповаем на иммунную систему, веруя в совершенство нашей божественной конструкции, а на самом деле природа индифферентна к инвариантным преобразованиям вещества за пределами эволюционных биоконструкций. Всё вышеизложенное хорошо отзеркаливает динамический тезис физиков - если мы хотим повлиять на законы природы, необходимо изменить свойства пространства, в котором мы их наблюдаем. Вряд ли эта задача посильна одним лишь генетикам, или биохимикам, так как мозг человека подобно оптическому прибору, ищет диалектическое единство между безднами макро и микро миров. Сегодня, к сожалению, медицину не подпирает рациональная, космософическая парадигма явления жизни, поэтому она не знает как удержать этот тончайший баланс между здоровьем и необратимой болезнью, раздвинув как можно дальше друг от друга точки рождения и смерти.
_________________ ВМЕСТЕ МЫ ПОБЕДИМ РАК!
|